25.04.2014 в 09:08
Пишет Melaris:*меня тут нет, я вообще в варпе гуляю*
Вежливые барбарусские предупреждения:
1. Это AU, над ним трудились авторские тараканы основным составом.
2. Слэша нет, броманса, скорее всего, тоже. А вот дружба - есть.
3. Мини-зарисовка, никого ни к чему не обязывающая. На самом деле это попытка записать словами несколько сценок, возникших у автора в голове.
прочитать?"Вдох. Выдох. Играй!.."
В тесном пространстве камеры не особо-то развернешься, здесь практически нет возможности для маневра. Да и времени на изобретение каких-либо хитрых тактик нет. Уровень сложности - максимальный, они уже несколько лет как отвыкли понижать планку, когда дерутся друг с другом. Остальные космодесантники - что капитаны, что простые бойцы - оказываясь вдруг свидетелями этих поединков, смотрят с восхищением и некоторой опаской. Если поблизости появляется Тарик или Локен, то потом, как правило, следует длительное обсуждение с разбором полетов и анализом каждого движения и каждой ошибки, приведших в конечном счете к завершению схватки. Но чаще они сражаются без зрителей, один на один. Не то чтобы подгадывают специально, просто так выходит.
Вот как сейчас, например.
Выдох, шаг назад, разворот и резко вперед и вбок - так, чтобы оказаться за спиной противника. Главная сложность в том, что даже не попрыгаешь, потому что от пола до потолка всего три метра. Крутись, как хочешь, будто опять оказался на Улланоре в окружении орков, где полметра свободного пространства для короткого взмаха мечом были подарком случая. Только сегодня они решили устроить рукопашную, так что мечи дожидаются их за пределами камеры, на стойках для оружия.
Они сражаются всерьез, но каждый понимает, что, как бы там ни было, это игра. Точно так же, сцепляясь полушутя-полусерьезно, резвятся молодые волки на лесной поляне. Когда-то морнивальцам довелось увидеть отдыхающую волчью стаю, и воспоминание о ней живо в них до сих пор.
Удар, уклонение, подсечка. Словно в танце пробежать пару шагов по стене, уворачиваясь от резких отточенных движений, снова встать твердо, отбить направленный в лицо кулак... Запястье стискивают сильные пальцы, выкручивают до хруста костей. Удар, подсечка, удар... В последний момент падение прекращается, и на холодный пол его укладывают почти осторожно.
- Два - один, - констатирует слегка запыхавшийся Эзекиль, снова протягивая руку - теперь уже чтобы помочь подняться. - Неплохо.
- Я тебя ненавижу, - ворчит Аксиманд, но в глазах прячется улыбка. Эзекиль смеется в ответ и первым выходит из камеры.
"Мы - это то, что у нас внутри". У Абаддона внутри - война, вечный бой со всеми сразу и с самим собой в том числе. У него внутри война, не приемлющая ни слабости, ни поражений. Аксиманд знает это как никто другой - ну, конечно же, кроме примарха, потому что странно представить, чтобы Хорус чего-то не знал о своих сынах. Но примарх выше них, и они должны быть его советом, щитом и оружием, теми, кто поймет его планы, кто взвесит его решения и рассудит здраво.
...Правда, чтобы рассуждать здраво, нужен трезвый рассудок. Четыре трезвых рассудка, мысленно уточняет Аксиманд, искоса поглядывая на Абаддона, нервно меряющего шагами свои личные апартаменты, в которых они собрались после возвращения с Ксенобии. Эреб порывался зайти к ним, но Морниваль дружно возразил. Видеть сейчас Первого капеллана хочется меньше всего.
Эзекиль останавливается и пристально смотрит на Маленького Хоруса.
- Идем, - коротко говорит он и шагает к выходу из комнаты. Аксиманд следует за ним. Они ничего не объясняют Тарику и Гарвелю - те поймут и так, без слов, и не зададут вопросов. Эзекилю надо успокоиться, а для этого нет лучшего средства, чем спарринг.
Уровень сложности - максимальный. Пространство вокруг сужается до нескольких квадратных метров, воздух кажется наэлектризованным и будто бы дрожит от напряжения. Еще пять секунд, чтобы взглянуть друг другу в глаза.
Во взгляде Абаддона неистовствует шторм.
Бой начинается без предупреждения, и только скорость реакции спасает Аксиманда от немедленного поцелуя со стеной. Он отскакивает в сторону и парирует следующий удар.
С Эзекилем нельзя все время держаться в обороне, его это раздражает. Он пробивает блоки, подходит ближе, вынуждая принимать бой-игру, бой-танец, в котором он - ведущий. И если не чувствует отклика - начинает звереть.
Атаки, жесткие и быстрые, следуют одна за другой. Это все еще игра, и Аксиманд точно знает, в какой момент надо увидеть брешь в непробиваемой защите Абаддона, нырнуть под его руку, поймать, лишая равновесия, используя его же собственную силу против него, и уложить на пол. Придержать, чтобы не разбил себе нос, и победно усесться сверху.
Абаддон шумно выдыхает:
- Один - ноль, - в голосе уже не слышно сдерживаемого бешенства, оно выплеснулось и утихло, как океан после бури.
- Ага, - подтверждает Аксиманд. - Возвращаемся?
- Возвращаемся, - соглашается Эзекиль и без малейшего усилия встает на ноги. Аксиманд неловко взмахивает руками, цепляется за его плечи, чтобы не свалиться, и оба хохочут.
"Нет-нет-нет!.."
Мысли мечутся, отказываясь оставаться ясными. И только одна рвется криком, стоном, воплем ужаса, равному которого Аксиманд никогда еще не испытывал:
"Воитель НЕ МОЖЕТ умереть! Кто угодно, но не он!"
В памяти всплывают слова, сказанные Локену: "Я боюсь того, что мы можем обнаружить впереди". Да, он предполагал, что такое возможно, но... одно дело предполагать, и совсем другое - увидеть.
Это слишком страшно, чтобы быть правдой. Слишком страшно, чтобы ею не быть. Перед глазами - не нужно даже закрывать их, чтобы увидеть четко, как наяву - прокручивается, не желая исчезать, одно и то же: Хорус, остановившийся на полушаге и медленно оседающий на землю.
...Почему?!
Ждать неизвестно чего - это худшее, что может случиться с человеком, и космодесантники тут не исключение. Гарвель и Тарик отправились на все ту же луну Давина, к тому, что осталось от "Славы Терры" - искать ранившее Воителя оружие. Если они его найдут, может, получится понять, как следует лечить примарха. Но сколько времени на это уйдет? И... и что делать им с Абаддоном?
Очередной сервитор с жалобным треском разлетается на осколки, Абаддон выходит из тренировочной камеры. Он зол и взъерошен, и даже то, что он угробил одного за другим трех сервиторов, ни на йоту не помогло ему успокоиться. Он набрасывает на плечи полотенце и тихо ругается.
- Не могу поверить...! И почему ты так спокоен...
Аксиманд молча продолжает перебирать болтер, старательно счищая с него грязь, которой там давно уже нет. Он видел Абаддона в разных состояниях, но то, что он наблюдает теперь, тревожит сильнее, чем, скажем, вид Абаддона в лазарете, куда он на памяти Аксиманда попадал несколько раз. Лазарет означает всего лишь боевые ранения, то, что так или иначе поправимо... Аксиманд поднимает голову и внимательно смотрит в потемневшие от боли и ярости серые глаза Первого капитана.
- То, что я не разношу на кусочки корабль, еще не означает, что я спокоен, Эзекиль.
В следующую секунду на его плечо ложится тяжелая ладонь:
- Бери меч.
...Уровень сложности, разумеется, максимальный. Изученные до последнего дюйма метры, прочные стены и потолок. В реальном бою порой приходится сражаться и в таких условиях, и тот, кто этого не умеет, долго не протянет. Использовать каждую возможность, каждый шаг, бить без замаха и останавливаться за миг до того, как кожи коснется меч противника. Лезвия в боевом режиме - иначе это не поединок, а так, ерунда на размяться.
На то, чтобы думать, очень скоро не остается времени. Абаддон двигается быстро, каждый удар точен - он не из тех, кого эмоции лишают мастерства, скорее наоборот. Без своих терминаторских доспехов он, может, и более уязвим, но к нему еще попробуй подобраться.
Взмах, удар, удержать чужой клинок, отвести его в сторону... сразу же, не останавливаясь, ударить самому. На плече Абаддона появляется неглубокая царапина и почти сразу затягивается, он даже не обращает на это внимания. Делает шаг вперед, бьет сверху вниз, заставляя отступить. За спиной стена, Аксиманд лопатками чувствует ее прохладную гладкую поверхность... и ныряет влево за мгновение до того, как меч Первого капитана рассекает воздух там, где была его голова. На стене остается длинная ровная полоса.
Вот это уже на игру не похоже ни капли. Абаддон хрипло рычит, давая волю переполняющему его безысходному гневу, и снова бросается в атаку. Что особенно плохо - в этот раз Аксиманд не может и примерно представить, сколько времени нужно продержаться, чтобы Абаддон смог успокоиться и прийти в себя.
Взмах, взмах, удар, блок, удар... Мир сжался, сосредоточившись в пределах тренировочной камеры, в которой уже стало жарко как где-нибудь на Просперо погожим днем. Сколько минут прошло? Или не минут, а вечностей? Он не знает и не думает об этом. Помнит только, что должен суметь выдержать этот безумный затянувшийся бой...
Кулак Абаддона врезается под ребра, выбивает воздух из легких. Аксиманд невольно отшатывается назад и понимает, что уже не стоит, а падает. И не успевает среагировать, как у горла оказывается острие меча, близко-близко, так, что не шевельнуться.
- Эзекиль, хватит, - срывается с губ.
Абаддон молчит. В наступившей тишине слышно только их прерывистое дыхание. Это не игра... лицо Эзекиля застыло неподвижной маской, резким контрастом с глазами, полными ярости и желания убивать. Если он смог удержаться, то с огромным трудом. Аксиманд пробует отодвинуться, и меч чуть подается вперед, повинуясь держащей его руке.
- Эзекиль, - шепотом произносит Аксиманд.
Взывать к его разуму бесполезно. Обычно, когда такое случается, Маленький Хорус оказывается рядом, чтобы увести куда-нибудь подальше, потому что он единственный (не считая Воителя, конечно), кто не боится непредсказуемого характера Абаддона. Но сейчас ему становится, мягко говоря, не по себе. Кончик меча недвусмысленно упирается в горло, кожу щекочет стекающая тоненькая струйка крови. Абаддон как зачарованный следит за ней взглядом. Аксиманд с трудом сглатывает и замирает, не сводя глаз с лица своего друга. Он ничего больше не говорит, просто ждет. Эзекиль не убьет его - если и был такой момент, когда он мог нанести смертельный удар, то этот момент прошел, осталось дождаться, пока Первый капитан возьмет себя в руки настолько, чтобы прислушаться к собственному разуму.
Секунды тянутся одна за другой - или это минуты, а может, часы? Но вот Первый капитан моргает, словно только что проснувшись, и опускает оружие.
- Хорус...
- Эзекиль.
Абаддон рывком поднимает его на ноги и торопливо, неловко обнимает. Порез на горле слегка пощипывает - система регенерации организма принялась за дело, через несколько минут не останется даже шрама. Если бы все раны излечивались так легко...
- Он поправится, - едва слышно говорит Аксиманд, и Абаддон кивает. - Тарик и Гарви принесут то оружие, которое его ранило.
Из тренировочной камеры Абаддон как всегда выходит первым, Аксиманд идет следом. Оставленный на скамье планшет Первого капитана мерцает, давая знать о новом сообщении.
"Мы его нашли. Возвращаемся".
Они переглядываются, и Аксиманд видит в глазах Эзекиля отчаянную надежду.
- Идем встретим их?
- Идем.
URL записиВежливые барбарусские предупреждения:
1. Это AU, над ним трудились авторские тараканы основным составом.
2. Слэша нет, броманса, скорее всего, тоже. А вот дружба - есть.
3. Мини-зарисовка, никого ни к чему не обязывающая. На самом деле это попытка записать словами несколько сценок, возникших у автора в голове.
прочитать?"Вдох. Выдох. Играй!.."
В тесном пространстве камеры не особо-то развернешься, здесь практически нет возможности для маневра. Да и времени на изобретение каких-либо хитрых тактик нет. Уровень сложности - максимальный, они уже несколько лет как отвыкли понижать планку, когда дерутся друг с другом. Остальные космодесантники - что капитаны, что простые бойцы - оказываясь вдруг свидетелями этих поединков, смотрят с восхищением и некоторой опаской. Если поблизости появляется Тарик или Локен, то потом, как правило, следует длительное обсуждение с разбором полетов и анализом каждого движения и каждой ошибки, приведших в конечном счете к завершению схватки. Но чаще они сражаются без зрителей, один на один. Не то чтобы подгадывают специально, просто так выходит.
Вот как сейчас, например.
Выдох, шаг назад, разворот и резко вперед и вбок - так, чтобы оказаться за спиной противника. Главная сложность в том, что даже не попрыгаешь, потому что от пола до потолка всего три метра. Крутись, как хочешь, будто опять оказался на Улланоре в окружении орков, где полметра свободного пространства для короткого взмаха мечом были подарком случая. Только сегодня они решили устроить рукопашную, так что мечи дожидаются их за пределами камеры, на стойках для оружия.
Они сражаются всерьез, но каждый понимает, что, как бы там ни было, это игра. Точно так же, сцепляясь полушутя-полусерьезно, резвятся молодые волки на лесной поляне. Когда-то морнивальцам довелось увидеть отдыхающую волчью стаю, и воспоминание о ней живо в них до сих пор.
Удар, уклонение, подсечка. Словно в танце пробежать пару шагов по стене, уворачиваясь от резких отточенных движений, снова встать твердо, отбить направленный в лицо кулак... Запястье стискивают сильные пальцы, выкручивают до хруста костей. Удар, подсечка, удар... В последний момент падение прекращается, и на холодный пол его укладывают почти осторожно.
- Два - один, - констатирует слегка запыхавшийся Эзекиль, снова протягивая руку - теперь уже чтобы помочь подняться. - Неплохо.
- Я тебя ненавижу, - ворчит Аксиманд, но в глазах прячется улыбка. Эзекиль смеется в ответ и первым выходит из камеры.
"Мы - это то, что у нас внутри". У Абаддона внутри - война, вечный бой со всеми сразу и с самим собой в том числе. У него внутри война, не приемлющая ни слабости, ни поражений. Аксиманд знает это как никто другой - ну, конечно же, кроме примарха, потому что странно представить, чтобы Хорус чего-то не знал о своих сынах. Но примарх выше них, и они должны быть его советом, щитом и оружием, теми, кто поймет его планы, кто взвесит его решения и рассудит здраво.
...Правда, чтобы рассуждать здраво, нужен трезвый рассудок. Четыре трезвых рассудка, мысленно уточняет Аксиманд, искоса поглядывая на Абаддона, нервно меряющего шагами свои личные апартаменты, в которых они собрались после возвращения с Ксенобии. Эреб порывался зайти к ним, но Морниваль дружно возразил. Видеть сейчас Первого капеллана хочется меньше всего.
Эзекиль останавливается и пристально смотрит на Маленького Хоруса.
- Идем, - коротко говорит он и шагает к выходу из комнаты. Аксиманд следует за ним. Они ничего не объясняют Тарику и Гарвелю - те поймут и так, без слов, и не зададут вопросов. Эзекилю надо успокоиться, а для этого нет лучшего средства, чем спарринг.
Уровень сложности - максимальный. Пространство вокруг сужается до нескольких квадратных метров, воздух кажется наэлектризованным и будто бы дрожит от напряжения. Еще пять секунд, чтобы взглянуть друг другу в глаза.
Во взгляде Абаддона неистовствует шторм.
Бой начинается без предупреждения, и только скорость реакции спасает Аксиманда от немедленного поцелуя со стеной. Он отскакивает в сторону и парирует следующий удар.
С Эзекилем нельзя все время держаться в обороне, его это раздражает. Он пробивает блоки, подходит ближе, вынуждая принимать бой-игру, бой-танец, в котором он - ведущий. И если не чувствует отклика - начинает звереть.
Атаки, жесткие и быстрые, следуют одна за другой. Это все еще игра, и Аксиманд точно знает, в какой момент надо увидеть брешь в непробиваемой защите Абаддона, нырнуть под его руку, поймать, лишая равновесия, используя его же собственную силу против него, и уложить на пол. Придержать, чтобы не разбил себе нос, и победно усесться сверху.
Абаддон шумно выдыхает:
- Один - ноль, - в голосе уже не слышно сдерживаемого бешенства, оно выплеснулось и утихло, как океан после бури.
- Ага, - подтверждает Аксиманд. - Возвращаемся?
- Возвращаемся, - соглашается Эзекиль и без малейшего усилия встает на ноги. Аксиманд неловко взмахивает руками, цепляется за его плечи, чтобы не свалиться, и оба хохочут.
"Нет-нет-нет!.."
Мысли мечутся, отказываясь оставаться ясными. И только одна рвется криком, стоном, воплем ужаса, равному которого Аксиманд никогда еще не испытывал:
"Воитель НЕ МОЖЕТ умереть! Кто угодно, но не он!"
В памяти всплывают слова, сказанные Локену: "Я боюсь того, что мы можем обнаружить впереди". Да, он предполагал, что такое возможно, но... одно дело предполагать, и совсем другое - увидеть.
Это слишком страшно, чтобы быть правдой. Слишком страшно, чтобы ею не быть. Перед глазами - не нужно даже закрывать их, чтобы увидеть четко, как наяву - прокручивается, не желая исчезать, одно и то же: Хорус, остановившийся на полушаге и медленно оседающий на землю.
...Почему?!
Ждать неизвестно чего - это худшее, что может случиться с человеком, и космодесантники тут не исключение. Гарвель и Тарик отправились на все ту же луну Давина, к тому, что осталось от "Славы Терры" - искать ранившее Воителя оружие. Если они его найдут, может, получится понять, как следует лечить примарха. Но сколько времени на это уйдет? И... и что делать им с Абаддоном?
Очередной сервитор с жалобным треском разлетается на осколки, Абаддон выходит из тренировочной камеры. Он зол и взъерошен, и даже то, что он угробил одного за другим трех сервиторов, ни на йоту не помогло ему успокоиться. Он набрасывает на плечи полотенце и тихо ругается.
- Не могу поверить...! И почему ты так спокоен...
Аксиманд молча продолжает перебирать болтер, старательно счищая с него грязь, которой там давно уже нет. Он видел Абаддона в разных состояниях, но то, что он наблюдает теперь, тревожит сильнее, чем, скажем, вид Абаддона в лазарете, куда он на памяти Аксиманда попадал несколько раз. Лазарет означает всего лишь боевые ранения, то, что так или иначе поправимо... Аксиманд поднимает голову и внимательно смотрит в потемневшие от боли и ярости серые глаза Первого капитана.
- То, что я не разношу на кусочки корабль, еще не означает, что я спокоен, Эзекиль.
В следующую секунду на его плечо ложится тяжелая ладонь:
- Бери меч.
...Уровень сложности, разумеется, максимальный. Изученные до последнего дюйма метры, прочные стены и потолок. В реальном бою порой приходится сражаться и в таких условиях, и тот, кто этого не умеет, долго не протянет. Использовать каждую возможность, каждый шаг, бить без замаха и останавливаться за миг до того, как кожи коснется меч противника. Лезвия в боевом режиме - иначе это не поединок, а так, ерунда на размяться.
На то, чтобы думать, очень скоро не остается времени. Абаддон двигается быстро, каждый удар точен - он не из тех, кого эмоции лишают мастерства, скорее наоборот. Без своих терминаторских доспехов он, может, и более уязвим, но к нему еще попробуй подобраться.
Взмах, удар, удержать чужой клинок, отвести его в сторону... сразу же, не останавливаясь, ударить самому. На плече Абаддона появляется неглубокая царапина и почти сразу затягивается, он даже не обращает на это внимания. Делает шаг вперед, бьет сверху вниз, заставляя отступить. За спиной стена, Аксиманд лопатками чувствует ее прохладную гладкую поверхность... и ныряет влево за мгновение до того, как меч Первого капитана рассекает воздух там, где была его голова. На стене остается длинная ровная полоса.
Вот это уже на игру не похоже ни капли. Абаддон хрипло рычит, давая волю переполняющему его безысходному гневу, и снова бросается в атаку. Что особенно плохо - в этот раз Аксиманд не может и примерно представить, сколько времени нужно продержаться, чтобы Абаддон смог успокоиться и прийти в себя.
Взмах, взмах, удар, блок, удар... Мир сжался, сосредоточившись в пределах тренировочной камеры, в которой уже стало жарко как где-нибудь на Просперо погожим днем. Сколько минут прошло? Или не минут, а вечностей? Он не знает и не думает об этом. Помнит только, что должен суметь выдержать этот безумный затянувшийся бой...
Кулак Абаддона врезается под ребра, выбивает воздух из легких. Аксиманд невольно отшатывается назад и понимает, что уже не стоит, а падает. И не успевает среагировать, как у горла оказывается острие меча, близко-близко, так, что не шевельнуться.
- Эзекиль, хватит, - срывается с губ.
Абаддон молчит. В наступившей тишине слышно только их прерывистое дыхание. Это не игра... лицо Эзекиля застыло неподвижной маской, резким контрастом с глазами, полными ярости и желания убивать. Если он смог удержаться, то с огромным трудом. Аксиманд пробует отодвинуться, и меч чуть подается вперед, повинуясь держащей его руке.
- Эзекиль, - шепотом произносит Аксиманд.
Взывать к его разуму бесполезно. Обычно, когда такое случается, Маленький Хорус оказывается рядом, чтобы увести куда-нибудь подальше, потому что он единственный (не считая Воителя, конечно), кто не боится непредсказуемого характера Абаддона. Но сейчас ему становится, мягко говоря, не по себе. Кончик меча недвусмысленно упирается в горло, кожу щекочет стекающая тоненькая струйка крови. Абаддон как зачарованный следит за ней взглядом. Аксиманд с трудом сглатывает и замирает, не сводя глаз с лица своего друга. Он ничего больше не говорит, просто ждет. Эзекиль не убьет его - если и был такой момент, когда он мог нанести смертельный удар, то этот момент прошел, осталось дождаться, пока Первый капитан возьмет себя в руки настолько, чтобы прислушаться к собственному разуму.
Секунды тянутся одна за другой - или это минуты, а может, часы? Но вот Первый капитан моргает, словно только что проснувшись, и опускает оружие.
- Хорус...
- Эзекиль.
Абаддон рывком поднимает его на ноги и торопливо, неловко обнимает. Порез на горле слегка пощипывает - система регенерации организма принялась за дело, через несколько минут не останется даже шрама. Если бы все раны излечивались так легко...
- Он поправится, - едва слышно говорит Аксиманд, и Абаддон кивает. - Тарик и Гарви принесут то оружие, которое его ранило.
Из тренировочной камеры Абаддон как всегда выходит первым, Аксиманд идет следом. Оставленный на скамье планшет Первого капитана мерцает, давая знать о новом сообщении.
"Мы его нашли. Возвращаемся".
Они переглядываются, и Аксиманд видит в глазах Эзекиля отчаянную надежду.
- Идем встретим их?
- Идем.